По мере выяснения организационных и финансовых вопросов всё более шумными становились споры о том, каким должен быть (по словам одного из полемистов) «новый тип жилищ применительно к условиям нового социалистического быта». ... Появилась такая точка зрения: «Дым и копоть, выпускаемые из фабрик, не повредят здоровью рабочих, так как на высоте 12–15 этажей всегда будет свежий воздух и солнечный припёк. Только такие гигантские дома-коммуны нужно строить, только они выведут нас на путь нового быта».
Жакты, по примеру потребительских обществ и промысловых товариществ, стали присваивать себе названия. Почти все они окрестили себя в духе времени — «Красное знамя», «Пролетарий», «Трудовик». В городском жилсоюзе их регистрировали под номерами — «Красное знамя» № 1, № 2 и т.
д. Один из жактов Петроградского района отличился — взял имя председателя Центрожилсоюза Юрия Ларина.
В условиях упрочения партийной диктатуры, авторитарного режима в середине второй половине 1920-х гг. кооперативы стремились сблизиться с представителями властных структур, найти у них защиту. «Юпитеру» это удалось. На одном из общих собраний кооператоры избрали всесоюзного старосту М. И. Калинина почетным членом своего коллектива. Оказалось, что в 1916 г., находясь на нелегальном положении и проживая в Петрограде по чужому паспорту, Михаил Иванович ни на один завод поступить не мог и несколько месяцев работал в «Первой трудовой артели слесарей-механиков».
В «Юпитере» трудились некоторые механики из этого коллектива. Они-то и предложили избрать председателя ЦИК СССР почетным членом. Пожаров написал Калинину. Тот дал согласие, обязался подчиняться уставу и, что очень важно, принял на себя ответственность по обязательствам и убыткам артели. Тогда юпитерцы избрали своим почетным членом еще и представителя советского внешнеторгового ведомства в Швеции Воробьева. После этого кооператоры сразу получили кредит на очень выгодных условиях и, избежав проволочек со стороны Наркомвнешторга, быстро осуществили операцию по закупке импортного оборудования.
Бюрократия пробиралась в «медвежьи углы» Северо-Запада. Но там нередко на первых порах получала отпор. В деревнях всегда один человек занимался кооперативной работой, и деньги ему крестьяне платили из своего кармана. Им в голову не приходила мысль нанять еще одного служащего для оформления отчетов. И они, недолго постояв в нерешительности над ворохом бумаг, рубили сплеча. Вот выписка из постановления общего собрания небольшого потребительского общества на севере Ленинградской губернии: «…Обсудив вопрос о своевременной присылке отчетов, постановили: “Книгу марал (так в тексте, читай: мемориал) закрыть и все книги отправить заведующему базой райсоюза. Если ему нужно их вести — пусть ведет, а наше дело — привозить нужный товар и снабжать население”. И действительно, через некоторое время к завбазой союза явилась делегация с мешками счетоводных книг с просьбой принять этот груз. «Что нас заставляют каждую баранку разносить в десять клеточек? Не для чего это нам», — возмущались крестьянские делегаты.
Давыдов А. Ю. Кооператоры советского города в годы нэпа. Между «военным коммунизмом» и социалистической реконструкцией.
Journal information